Степанида БОРИСОВА (Якутия)

Степанида Борисова – народная артистка России, одна из лучших якутских актрис, выдающаяся этническая певица. Желанная гостья фестивалей «корневой» музыки. Много гастролирует за рубежом, в Европе и Азии. Выступает с музыкантами разных направлений (среди них - чешский ударник-авангардист Павел Файт).

Дискография певицы, к сожалению невелика: доступен пока только CD HULU PROJECT featuring STEPANIDA (совместная запись с интернациональной командой электронщиков). Готовится новый диск – с якутскими рокерами.

Недавно закончен документальный фильм “Тойук о Стеше” (екатеринбургская компания “А-Фильм”). Автор его, Сергей Анашкин (кинокритик, а теперь – режиссер-дебютант), записал монологи своей героини...

"Это я – Стеша.

Электричество и радио я впервые увидела в шесть или семь лет. Очень мне интересно было, почему от маленькой лампочки - такой яркий свет. Все голову ломала, как в коробочку ( в радиоприемник) вмещается целая толпа людей. Думала: наверное, они крохотные, наверное, там – город. Никак не могла понять - как они могут жить там. И говорить так громко.

Я росла без отца. Тянула нас мама. Не было «отчего дома», того, который могла бы назвать «своим». Переезжали с места на место. Жили у чужих людей. И в балагане (якутская срубная изба в форме юрты – С.А.), где камелек. Пола-то не было – земля. Как в стародавние времена у якутов.

Было мне года четыре. Пришли друзья-одногодки Ион и Петя. Открывают дверь - в дом туманом вползает стужа. Падаю, теряю сознание. У меня коклюш. Долго не приходила в себя. А когда очнулась, то поняла: рядом есть смерть. И так мне обидно стало: почему я должна уходить одна? Без мамы, без брата.

На следующий день мои ребята приходят опять. Открыли дверь осторожно, чтоб не впустить холодный воздух. Смотрят на меня виновато, мнутся. Ион, как всегда, молчит, а Петя - он пошустрей - говорит: «Степаха, пойдем кататься». Расчистили заранее дорожки в сугробах (громадные, выше наших голов). Посадили меня на деревянные санки. Тянут вдвоем. Будто кони или олени. Чувствовала себя королевой…

В первый класс я пошла в торбазах (национальная обувь, мягкие сапоги - С.А.). С тряпичной сумкой. Так стыдно было: у меня торбаза, у других ребятишек – ботинки.

Жил в нашей деревне шаман. Звали его Хабырыс. Лечил людей. Он и моей сестре помог. Сломала руку, кость неправильно срослась. Хабрыз сломал ее заново и зафиксировал по-своему. Я видела, как он держал руку сестры и что-то приговаривал. Вылечил. Хабрыз умел прогонять хворь из хотона (якутский хлев, по конструкции сходный с жилым балаганом – С.А.). Мог останавливать кровь. Наши родители очень его чтили – настоящий шаман. И бубен у него был. Только камлал он втайне, запрещала советская власть. Рассказывают, что один активист не верил ему, надсмехался. Шаман на его глазах вдруг превратился в волка. Так говорят.

Отца увидела на исходе детства. Смотрела на него злыми глазами (жила обида за то, что он бросил нас). И вместе с тем, с любопытством. Некрасивым он мне показался тогда. Малорослым. Он исполнял олонхо ( национальный эпос – С.А.). Был тойуксутом (певцом-импровизатором – С.А.). Говорят, лучше всего удавались ему напевы абаасы ( якутские «черти», обитатели нижнего мира – С.А.), потому и прозвали его Арсан Дуолан (по имени властителя «бесов» из олонхо).

Мне выпадал шанс выучиться на оперную певицу. Дали направление в консерваторию. В Новосибирск. Я только закончила школу. Паспорта не было. Пока делала – закончились экзамены. Приехала с опозданием, сказали: иди во второй поток. А денег-то у меня – в обрез. Мама нашу единственную корову продала, убила. Семьдесят рублей - в один конец, семьдесят - обратно. А нужно ведь на что-то жить, дожидаясь второго потока.

Еще мне сказали: у тебя проблемы со слухом (я рояль-то до этого видела единственный раз, в Якутске, в министерстве культуры). Дали адрес профессора: сходи, позанимайся. Долго стояла напротив его дома, решала свою судьбу. Позвонить, или не стоит. Ушла. Иду, глаза опустила, под ноги смотрю. Прощаюсь мысленно с оперой. Вдруг окликает меня четверка парней. Земляками оказались, якутами. «Вы куда?». «Завтра в Якутск!» Полетела с ними домой. Вернулась - такая радость была, что не осталась в Новосибирске.

А осенью взяли меня в Нюрбинский драмтеатр. Отыскали в деревне (есть у вас тут девочка, которая поет…). Работала с Христофором Максимовым (актер, композитор, певец – С.А.). А потом поехала в Москву, поступать в Училище имени Щепкина.

Пела я, честно сказать, неважно. Когда ездила с Христофором Максимовым, могла исполнить только две песни подряд. Горло болело, голос садился. А он за концерт четыре десятка способен был спеть. Выходит, голоса вроде нет. Но с каждой песней вокал все уверенней, голос крепнет. Решила: в певицы я не гожусь. Вот и пошла учиться на драматическую актрису.

Голос мой (на кассете) услышала одна японка, актриса. Позвала в Токио, сделать концерт. Не знаю, откуда взялась храбрость – я согласилась. А у нас в театре тогда ставили спектакль-олонхо («Кыыс Дэбилийе» - С.А.). Я выступала в Японии, готовила голос к эпосу. Вернулась домой, мне говорят не без ехидства: «Мы тут репетируем постоянно, а ты готова ли, Степанида?». Отвечаю: «Готова!» Могла уже петь, сколько нужно: по 2 и по 3 часа.

Своих музыкантов у меня нет. Пою с теми, кто хочет со мной играть. Говорят, что я меняюсь в зависимости от того, с каким музыкантом работаю. Выступала с «Чороном», «Чолбоном», «Айталом» (лучшие якутские рок-группы 90-х годов – С.А.).

Хочется иногда петь, душа просит. А музыкантов нет. Если они приехали – иду и пою. Без всяких репетиций. Играют – пою!

Самое главное – слова. В них своя мелодия, своя энергия. На «Табыке» (рок-фестиваль в Якутске – С.А) я как-то исполнила песню «Мольба». Перед выходом говорю ребятам «Айталам»: «Буду петь о любви, слова примерно такие». Они начали вступление – и тут мелодия сама собой родилась. Импровизация. Второй раз мне эту песню не спеть. Не получается. Хорошо, что она не пропала. Кто-то ее записал.

Когда пою – это я, Стеша. Не артистка. Никого не играю.

Как я чувствую этот мир – так и пою".


вернуться к списку участников